ЭЛЁР ЭГАМБЕРДИЕВИЧ ТОХИРОВ – ОДИН ИЗ НЕМНОГИХ СПЕЦИАЛИСТОВ, КТО ОБЪЕДИНЯЕТ В СВОЕЙ РАБОТЕ И КОСМЕТОЛОГИЮ, И ПЛАСТИЧЕСКУЮ ХИРУРГИЮ. КАКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЭТО ДАЕТ ПАЦИЕНТАМ И ЗА КАКИМИ НАПРАВЛЕНИЯМИ ЭЛЁР ЭГАМБЕРДИЕВИЧ ВИДИТ БУДУЩЕЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЙ МЕДИЦИНЫ, ГОВОРИМ В СПЕЦИАЛЬНОМ ИНТЕРВЬЮ ДЛЯ «СТОЛЬНИКА».





Элёр Эгамбердиевич Тохиров, пластический хирург, медицинский центр «Олимп»

Элёр Эгамбердиевич , как вышло, что вы занимаетесь обоими направлениями эстетической медицины? Насколько я знаю, это редкость.

Так получилось, что мои менторы во время ординатуры были одновременно и спикерами всемирно известных косметологических корпораций, производящих препараты для инъекций. Углубляясь в косметологию, я понял, что она требует таких же серьезных знаний в области анатомии лица, как и хирургия. Что касается последней, то я мечтал стать пластическим хирургом, как только поступил в медицинский. Сейчас мои знания дают возможность применять для преображения пациентов именно те инструменты, которые им необходимы. Как правило, в первое время мы можем решить проблему с помощью «уколов красоты», а затем, когда этого оказывается недостаточно, прибегаем к пластике. Еще один плюс – косметология помогает ускорить реабилитацию пациентов после операции. Во время своей стажировки в санкт-петербургской клинике «Дега» я видел, что пациентам проводят плазмолифтинг, биоревитализацию, мезотерапию, микротоки или RF-лифтинг сразу после вмешательства. Так они, во-первых, быстрее восстанавливаются и, во-вторых, получают максимальный результат. Ну и нельзя забывать о том, что работа на стыке направлений дает возможность развивать такие перспективные методики, как липоскульптура и липофилинг.

Вы считаете, что за этим методиками – будущее эстетической медицины. Почему?

Не все пациенты готовы к тому, чтобы им имплантировали нечто чужеродное. Мы используем их собственный жир для восполнения недостающих объемов, уходящих с возрастом, и выраженного лифтинга. Дело в том, что вокруг жировой ткани находится большое количество стволовых клеток. Изначально они «пустые», то есть их развитие зависит от того, какие факторы роста находятся рядом с ними. Вводя стволовые клетки в эпидермальную ткань, вы можете получить эффект тотального обновления кожи. Кроме того, в отличие от гиалуроновой кислоты, которая притягивает влагу и провоцирует отечность, одутловатость лица, жир таким свойством не обладает. Результат будет радовать пациента длительное время – до четырех-пяти лет, что филлерам пока недоступно.





Чем руководствуется пластический хирург, решая, что для пациента будет красиво, а что – нет?

Вообще, правильнее всего ориентироваться на каноны красоты, потому что собственный взгляд или, скажем, вкус пациента – вещь довольно субъективная. Безусловно, я много внимания уделяю консультации перед операцией, чтобы услышать человека и понять, чего он хочет. Но все же неверно считать, что косметолог или хирург за деньги сделает что угодно. Это, в первую очередь, вопрос этики. Пациентка, например, хочет сделать себе очень большую грудь, или невероятно короткий вздернутый носик, или… эльфийские уши. Но она не понимает, как это будет выглядеть в целом: подходит ли эта форма губ к ее глазам, подбородку, скулам… К тому же непрофессионалам сложно предусмотреть последствия своих решений. Если вы выбираете себе большую грудь, то должны понимать, что, к примеру, после родов и лактации она может потерять форму, и тогда придется делать подтяжку; что это дополнительная нагрузка на позвоночник; что такая грудь будет выглядеть диспропорционально на вашей фигуре. Я стараюсь во всем сохранить гармонию, не перекраивая внешность пациента, а подчеркивая его уникальную красоту.

Как, на ваш взгляд, меняется жизнь пациентов после операции?

Все изменения происходят внутри. Если вы стали увереннее себя чувствовать, если вам нравится отражение в зеркале, если вы просыпаетесь с хорошим настроением, то приятные перемены не заставят себя ждать.

Что вы посоветуете своим пациентам – настоящим и будущим?

Самое главное – любите себя.